(Опубликовано в газете «Вести Дубны» №73, 2001 г.)
Я всегда была благодарна судьбе за то, что выросла в Дубне. Мне трудно себя представить в школьные годы, лишенной особой научной атмосферы, которая царила вокруг, без Волги, без леса, без речки Дубны. Особенно свою привязанность к Дубне я ощутила, когда по окончании школы пришлось ехать в Москву учиться в институте. Тогда в Дубне не было того раздолья в отношении получения высшего образования, как сейчас. На втором курсе я поняла, что вернусь в Дубну, которая стала для меня моей alma mater.
Мои воспоминания о молодой Дубне связаны с ее институтской частью. Сюда мы приехали всей семьей из Москвы в апреле 1955 года, когда мне было 8 лет. Переезд был связан с папиной работой. В Москве он делал модель синхрофазотрона, а в поселке Ново-Иваньково (в будущем Дубна) должен был руководить наладкой и пуском большого синхрофазотрона на 10 Гэв.
Между папой и Векслером был договор, что после пуска синхрофазотрона папа вернется в Москву. На время его длительной командировки в Ново-Иваньково, которая планировалась примерно на год, нашей семье дали 3-комнатную квартиру.
Но когда в 1957 году синхрофазотрон был успешно пущен, Векслер умолил папу остаться. Он сказал, что не видит ни одного человека, кроме него, кому бы он мог доверить руководство синхрофазотроном. В конце концов, папа согласился. Думаю, немаловажную роль здесь сыграла и природа вокруг Дубны. Грибы, рыбалка, незабываемые лодочные путешествия по Волге и ее притокам не только папе, но и всей нашей семье были по душе.
Нашу 3-х комнатную квартиру мы так полюбили, что живем в ней до сих пор, так и не соблазнившись потом на неоднократные предложения переехать в коттедж.
Когда мы приехали в Ново-Иваньково впервые, то наш дом, который сейчас под номером 12 на улице Курчатова (тогда Южная) по четной стороне был единственным! Рядом с обеих сторон были заложены фундаменты домов, где сейчас располагается «Аптека» и магазин «Дары природы». За стройкой домов был болотистый подлесок, поросший иван-чаем. Все дома строили заключенные, поэтому стройка была огорожена забором с колючей проволокой с вышками по углам, где находились вооруженные охранники. В пять часов вечера работа заканчивалась, и заключенные, длинной шеренгой под конвоем уходили. Такая картина была будничной и привычной. В 1956 году с образованием ОИЯИ заключенных из города забрали.
Проезжая часть улицы представляла собой обычную проселочную дорогу, вдоль которой паслись коровы и гуляли куры.
Прожив в одной квартире несколько десятков лет, обращаясь к воспоминаниям, видишь, как быстро человек привыкает к цивилизованной жизни. Сейчас в нашем доме и газ, и горячая вода. Если случается, что по каким-то причинам временно отключают горячую воду, то сразу же в размеренном темпе жизни ощущается некий дискомфорт. А ведь когда мы только приехали, не было ни газа, ни тем более горячей воды. Были электрическая плитка и дровяная печка на кухне, на которой мама каждую неделю пекла что-то вкусное. В ванной была дровяная колонка.
Заготовка дров была обязательным элементом жизни.
Транспортная связь с Москвой была либо с попутными машинами, либо автобусом. На автобус надо было записываться на работе заранее. Перед посадкой около автобуса стоял проверяющий со списком отъезжающих. Из Москвы этот же автобус отправлялся вечером от Малого театра. Вспоминая это и глядя на переполненные электрички сейчас, понимаешь, как разрослась Дубна. А раньше даже по телефону телефонистке говорили не номер, а фамилию, кому вы звоните. Вообще всех знали в лицо, и каждый новый человек обращал на себя внимание.
Дубна славится далеко за своими пределами как город, в котором велосипед является основным средством передвижения. Так было, так есть и сейчас. Только раньше о велосипедных замках никто и не помышлял.
В них просто не было необходимости. Сейчас, даже трудно представить, что когда-то было время, что велосипед около магазина можно было поставить, не закрывая на замок. И двери квартир практически не закрывали на ключ. И почту по этажам разносили в каждую квартиру.
Помимо велосипедов у дубненцев с 60-х годов появилось еще одно большое увлечение – путешествия на моторных лодках. Многие семьи, в том числе и наша, проводили целые отпуска в палатке на берегу Волги или ее притоках. С 80-х годов лодочное движение пошло на убыль. Главной причиной стало сильное подорожание бензина. Охрану лодок сняли, и началось их массовое воровство. В результате пришли к абсурдной ситуации – живя на Волге, люди не могут себе позволить пользоваться лодкой. Было бы замечательно, если бы власти города помогли жителям возродить этот прекрасный вид отдыха.
Все вышеизложенные воспоминания характерны практически для любых молодых городов. Что особенно можно отметить именно для Дубны? Думаю, что появление иностранцев в связи с образованием Объединенного института ядерных исследований. В то время железного занавеса иностранцы вызывали к себе особенный интерес и внимание.
В 1956 году в Дубну стали приезжать иностранные сотрудники со своими семьями. Их дети приходили учиться в нашу школу № 4, тогда единственную в институтской части. Я тогда училась в 3-в классе, а в 3-б определили старшую дочку монгольского физика Соднома. Ее звали Сарна. Сейчас это вспоминается с улыбкой, но помню, как во время перемены все ребята с затаенным дыханием смотрели на нее, как на некое чудо.
Вторую дочь Соднома, Хургунзул, определили во второй класс. Так там, несмотря на то, что она и русский только-только начинала осваивать, ее сразу выбрали немного-немало председателем пионерского отряда. Смешно, но так было.
Постепенно к иностранцам привыкли. В школе учились венгры, болгары, немцы, поляки. К слову сказать, почти все они быстро осваивали русский язык и, как правило, становились отличниками.
В 1961 году построили школу № 8. Ее построили на месте, куда первые годы после приезда мы любили ходить собирать незабудки. Необычная архитектура новой школы произвела огромное впечатление не только на дубненцев, но и за пределами города. Репортаж о ней показали даже по центральному телевидению.
В первые годы школы многие зарубежные гости ОИЯИ приходили ее посмотреть. Среди них был и Роберт Юнг, автор известной книги «Ярче тысяч солнц», рассказывающей о создании атомной бомбы в Америке. Он непосредственно зашел на урок в наш физико-математический 10-й класс. Учительница физики Екатерина Петровна Мамаева предложила мне поговорить с Юнгом на английском языке. Он спросил меня, кем я собираюсь стать. Я ответила, что врачом. Он удивился, почему в таком случае учусь в физико-математическом классе. Я пояснила, что современный врач должен хорошо знать математику и физику. Он снова удивился и сказал, что у них на Западе к женщине в науке относятся очень пренебрежительно, считают их тупыми. Он так и сказал по-английски: «Women are stupid».
Врачом я не стала, но всегда ценила полученные именно в школе знания по математике и физике.
Центром культурной жизни в то время, несомненно, был Дом ученых, который возглавлял Олег Захарович Грачев. Постоянно приезжали разные знаменитости: ученые, художники, поэты, искусствоведы, философы. Зал почти всегда был переполнен. В Доме ученых царила особая атмосфера, дух которой в настоящее время совсем испарился.
И не только потому, что пришли новые люди. Общество изменилось в целом.
В августе 1964 года в Дубне проходила Международная конференция по физике. На нее съехались ведущие физики мира, многие со своими женами. Пока шли заседания конференции, этим женщинам оргкомитет старался организовать досуг. Одним из таких мероприятий была поездка на катере в пионерский лагерь «Волга». Накануне этой поездки вечером мне домой позвонил Олавий Ялмарович Линдфорс из международного отдела и попросил сопровождать эту делегацию в качестве переводчика, так как все штатные переводчики были заняты на конференции. Я тогда закончила 10-й класс, и мне было интересно проверить свой разговорный английский. В то время железного занавеса такое общение было редкой практикой живого разговорного языка. Я согласилась, и весь следующий день провела в общении с американскими женщинами. Среди них мне запомнилась жена Мак-Миллана, физика, который вместе с Векслером получил премию «Атом для мира» за открытие принципа автофазировки.
Мое знание языка позволило мне совершенно легко общаться. Среди американок оказалась Моника, дочь известного физика Ганса Бете. Ей было в то время 19 лет, а мне 16, то есть мы оказались почти ровесниками, поэтому нам обеим было интересно общаться друг с другом. Моника в то время была студенткой исторического факультета Бостонского университета. Помню, как меня поразило, что она абсолютно ничего не знала о существовании нашего комсомола. Комсомол в то время объединял всю нашу молодежь и, казалось, что весь мир знает о его деятельности. Как наивны мы были. Мы даже не представляли, что можно жить в других измерениях. Потом для себя я заметила, что о жизни американской молодежи мы, кстати, также абсолютно ничего не знали.
С каким бы воодушевлением я ни говорила об ОИЯИ, науке, людях Дубны, для меня все-таки самая большая достопримечательность в Дубне – Волга. Я постоянно ощущаю дыхание этой могучей реки, которая всю жизнь дарит мне силы. Все это не поддается объяснению, да и к чему оно? Всегда сочувственно относилась к тем, кто ехал в длительные командировки за границу, а уж те, кто навсегда покинул Дубну – а вместе с нею и Россию – и вовсе вне моего понимания. Еще в школе всем своим существом почувствовала, что там, где нет Волги, жизнь ни при каких коттеджах и материальном достатке никогда не будет играть для меня радостными красками. Я прекрасно понимаю, что даже статус наукограда не станет для дубненцев панацеей от всех жизненных проблем, которые испытывает сейчас большинство людей России. Но я продолжаю жить здесь просто потому, что люблю Дубну. Проблемы есть везде и всегда, а ощущение любви – редкий, ни с чем не сравнимый подарок свыше, которым я не могу поступиться.
Сентябрь 2002 года
Галерея
