(Опубликовано в газете «Вести Дубны» (№14, 2001)
С интересом прочитала статью Б. Захарьева «О городской библиотеке ОИЯИ и идеальной модели творческого коллектива» («ВД» №11, 2001) и решила откликнуться на призыв автора поделиться своим мнением по затронутым проблемам. Остановлюсь лишь на некоторых из них, так как фактически можно обсуждать почти каждое предложение Захарьева – настолько глубоки они по своей сути.
Миф о загубленных талантах
Красной нитью в статье проводится мысль о якобы загубленных талантах под воздействием негативных социальных явлений. Автор пишет: «… история развития мировой цивилизации – это, по большому счету, история подавления талантов, ненаписанных шедевров, несделанных открытий, погашенных звезд театра… Пробивались единицы».
Признаюсь, мне чужды всякого рода рассуждения по поводу «загубленности» талантов. На мой взгляд, это миф, оправдывающий несостоятельность людей. Ведь на проблему можно взглянуть совсем иначе, а именно: пробившиеся единицы, о которых говорит Захарьев, и есть настоящие таланты. Ведь настоящий талант и стал таковым, что он вопреки неблагоприятным обстоятельствам заявляет о себе. При всем моем уважении ко Льву Николаевичу Толстому мне трудно с ним согласиться, что « в каждой школе кишат Пушкины, Остроградские, Ломоносовы». Не кишат. А если в толще народа появляется незаурядная личность, она обязательно о себе заявит. Примером тому – крепостной Тарас Шевченко. Да и сам Ломоносов, гонимый своим талантом, за сотни километров чуть ли не пешком пришел в Москву! Поэтому я бы перефразировала слова Захарьева так: история развития мировой цивилизации – это, по большому счету, история становления истинных талантов. Нет, не пробивались они, а делали все возможное, чтобы их талант состоялся.
Напрасно переживал Лев Николаевич по поводу тонущих необразованных Пушкиных – советская действительность с бесплатным образованием «для всех» наглядно доказала это. Что, разве мы получили всплеск талантов? Отнюдь. Пушкин, как был Пушкиным, так и остался им в гордом одиночестве. Недаром в свое время Аркадий Райкин иронизировал на этот счет, что, мол, можно написать при лучине? Разве ж что «Евгения Онегина».
О каком «пробивании», например, Микеланджело можно говорить, если в настоящее время ни один скульптор не создал (ни по количеству, ни по качеству) работ столько, сколько сделал он, живший, кстати, во времена, когда не было ни электричества, ни водопровода с горячей водой, ни других современных удобств. Его талант говорил сам за себя. Так что проблемы: «что полезнее: гасить или зажигать звезды талантов» просто нет.
Дело в том, что погасить талант можно, только убив человека физически (что и происходило во времена Сталина), а зажигать его нет нужды – талантливый человек всегда рано или поздно осознает свой талант и интуитивно станет его реализовывать. Талант можно не признавать, можно обкрадывать, но его нельзя загубить в человеке, так как это – прирожденный дар, который реализуется независимо от обстоятельств.
Талантливый писатель, которого не признают, пишет в стол, потому что его талант не позволяет ему не писать. Художник, чьи картины не продаются, все равно продолжает рисовать, так как на первом месте у любого талантливого человека стоит реализация таланта, а не внешние факторы, вроде признания.
Ученому тоже никто не может запретить думать. И в этом смысле рассуждения Захарьева о подавлении таланта ученого, особенно теоретика, представляются несерьезными. Хотелось бы мне поприсутствовать на научном семинаре, где кто-то из теоретиков впервые доложил разработанную им теорию на уровне кварковой модели мира или эйнштейновской теории относительности, которая осталась бы без должного внимания.
Хорошо известно, в каких невероятных условиях развивался талант летчика А. Маресьева. На этом фоне подавление таланта ученого отрицательным микроклиматом коллектива, о чем говорит Захарьев, кажется детским лепетом. Что же это за талант, который сгибается уже только под негативным влиянием окружающих? Зависть, интеллектуальное воровство были, есть и будут, и никакие бесплатные библиотеки не спасут человечество от этих недугов, так как искусство в целом, и в частности, литература, не обладают силой поучения. Это хорошо известно, и надо достойно противостоять подобным вещам, а не следовать совету Льва Николаевича, т. е. подставлять и левую щеку, если вас ударили по правой.
Настоящий талант находит пути, как себя отстоять. Прекрасный пример тому научная судьба известного хирурга из Кургана Г. Илизарова. Как только публично не затаптывали его в грязь, как только его не обворовывали, обеспечивая себе докторские диссертации, но ведь не сломался настоящий ученый!
Думаю, Захарьев заблуждается, полагая, что если ту часть ученых, которая сейчас, по его мнению, находится под прессом массового комплекса неполноценности, «погладить по головке», то они выдадут значительные научные результаты. Не выдадут! Потому что научный труд относится к сфере творческого труда, результат которого, по большей мере, зависит от природного таланта и практически не ограничивается внешними факторами.
Не надо тешить себя мыслями, что при каких-то особых условиях ваш результат был бы лучше. Есть замечательная восточная поговорка об учителе: «Кто может учить – научит и под деревом, а кто не может – не сделает этого и во дворце». То есть мне представляется весьма сомнительной идея увеличения эффективности научного труда за счет изменения психологического микроклимата в коллективе и введения особой системы поощрений.
Подобная система очень пропагандировалась Святославом Федоровым и активно внедрялась им в его коллективе. Да, людям было комфортно работать (и это очень хорошо), они были заинтересованы в высоком результате, чтобы больше получить. Но это никак не делало их талантливее. Ведь согласитесь, хорошее исполнение и талант – разные вещи. Возьму на себя смелость утверждать, что человек достигает в жизни только того, чего он может максимально достичь. Ни больше, ни меньше. Я имею в виду конкретные результаты его деятельности, а не звания, должности, награды. Человек всегда работает соразмерно своему таланту. Возьмите современных художников, писателей, ученых. Ну что мешает поэту писать «Евгения Онегина», художнику – «Сикстинскую мадонну», а ученому – делать открытия? Ничего. Просто, чтобы все это сделать, надо обладать талантом, а что и кто вокруг – уже второстепенно. Талант – это, как правило, саморазвивающаяся система, которая постоянно корректирует внешние условия с целью своей реализации. Идеальная модель творческого коллектива никогда не сведется к каким-то методикам и рекомендациям, а всегда будет определяться только личностью руководителя. Как говорится, в руках автора все методы хороши. Насаждение в общеобразовательной школе методических систем Шаталова, Неменского, Кабалевского и других далеко не всегда приводило к положительным результатам. Кстати, хочу заметить, что Шаталов своей методикой усовершенствовал только процесс усвоения знаний, который к творческому развитию не имеет никакого отношения. Хорошо известно, что усвоение знаний и творчество не взаимосвязаны. Это общепризнанный научный факт.
О библиотеке
Библиотека ОИЯИ для меня своего рода alma mater. С благодарностью вспоминаю 60-е и 70-е годы, когда, пользуясь ее межбиблиотечным абонементом (МБА), имела возможность получать из центральных государственных библиотек, включая Ленинскую, практически любую интересующую меня литературу. И все это было абсолютно бесплатно. Да и собственный фонд библиотеки на тот период был достаточно богат. А приветливый и высокообразованный персонал делал посещение библиотеки еще более желанным. Постепенно времена стали меняться. МБА, как форма библиотечного обслуживания, был ликвидирован. Сократилось количество периодики и новых поступлений, а уж когда объявили о плате за пользование библиотекой, я была, чуть ли, не в шоке: «Да что же, в конце концов, с нами делают?».
Прочитав же размышления Захарьева о судьбе библиотеки, я уже «остывшей» головой задумалась, действительно ли введение платы говорит о том, что «ход событий с городской библиотекой резко уклоняется от оптимального»? Мои рассуждения заставили усомниться в утверждении Захарьева.
Раньше, пользуясь МБА, я получала дефицитные книги по большей части в микрофильмах, что существенно затрудняло работу с ними, — например, в смысле конспектирования. Сейчас наступило время, когда практически все книги, запрещенные в свое время в нашей стране или выпускавшиеся малыми тиражами, прекрасно изданы и постоянно находятся в продаже. Возникла другая преграда – непомерная цена. К тому же нет смысла приобретать все интересующие вас книги, некоторые достаточно прочитать один раз. Облегчить доступ к современным изданиям как раз и могла бы символическая плата за пользование библиотекой. Если бы она составила всего 10 рублей за год, то тысячи постоянных читателей (а на самом деле их больше) библиотека имела бы 10000 рублей, на которые можно было бы приобрести дорогие издания некогда дефицитных книг и расширить подписку на периодику. Например, сейчас библиотека не выписывает такую известную газету, как «Независимая газета». Для частной подписки она слишком дорога, а иметь возможность читать ее в библиотеке не помешало бы. С каким-нибудь великим мыслителем также удобнее и приятнее знакомиться по хорошо изданной книге, нежели по микрофильму. Тем более, если книга библиотечная, а не принадлежит МБА, тогда вы имеете возможность спокойно читать ее дома.
Разве плохо, если бы в нашей библиотеке было весомое количество книг, на которые в магазинах вы только «облизываетесь»?
Мне представляется, что если бы в приказе о введении платы за пользование библиотекой было сразу оговорено, что данные деньги пойдут на увеличение фонда библиотеки, и была бы представлена калькуляция поступлений, вряд ли бы он вызвал столько негативных откликов среди читателей. И последнее. Меня несколько удивило, что Захарьев, напомнив о царских временах, когда делалось все, чтобы «кухаркины дети не имели доступа к информации и образованию», ни словом не обмолвился, что в советские времена нечто подобное осуществлялось практически со всем народом. Значительный пласт живой и интересной мировой мысли был тщательно скрыт марксистко-ленинскими идеологами, которые ревностно охраняли подступы к этому кладу, более рьяно, чем царские чиновники.
Ведь по большей мере по МБА приходилось выписывать не какой-нибудь учебник по металлургии, а книги всемирно известных мыслителей в области педагогики, философии, психологии. Такие книги либо вообще не издавались в советское время, либо издавались мизерными тиражами, поступая только в специализированные научные библиотеки. О появлении их в розничной продаже не могло быть и речи.
Заполучить на несколько дней Шопенгауэра, Марка Аврелия, Киркегора или какого-то другого интересного мыслителя являлось большой удачей. Разве это было нормально, что о мыслителях такого масштаба в школах того времени даже не упоминали, а книги с их трудами нельзя было купить или свободно взять в любой библиотеке? Да что западные умы – в запретной зоне оказался даже сам Лев Николаевич Толстой со своими философскими работами последних 30-ти лет его жизни, о которых в школьном учебнике литературы только и было сказано, что они совершенно не заслуживают внимания. А там-то как раз и есть истинный Толстой.
Заметим, что далеко не каждый из великих мыслителей становится нашим единомышленником, но то, что его живая искренняя мысль способствует нашим собственным размышлениям – несомненно.
Сейчас, к счастью, в книжном мире исчезли как запрет, так и дефицит изданий. Но в связи с финансовыми трудностями, вне всякого сомнения, для современной библиотеки оптимальнее иметь богатый фонд за счет символических взносов своих постоянных читателей, чем продолжать нищенствовать, оставаясь бесплатной.
февраль 2001
Галерея
